О наших предках - I

6 июля 2003 года праздновался 200-летний юбилей села Рыжково. Я уже писала о том, что мне очень хотелось, чтобы наша Церковь Ингрии нашла возможность принять участие в этом праздновании. А ещё лучше - взять под своё духовное попечение это историческое лютеранское село.

И вот я поехала на юбилей в свои родные края. От миссионерского совета Церкви Ингрии я получила сообщение о том, что молодой пастор из Финляндии готовится ехать на миссионерскую работу в Омск и специально для этого изучает русский язык.

Я с нетерпением стала ожидать встречи с этим пастором. И вот 6 июля приехал пастор Юха Саари. Богослужение состоялось в  клубе. На  этот раз служба шла уже на русском языке. Оказалось, что пастор Юха сделал для села ещё большой  подарок. Он выставил большой стенд с материалами об истории села и издал брошюру «Лютеранство в Сибири. Рыжково – 200 лет». На стенде была землеустроительная карта села 1880 года, где были размечены все усадьбы, пронумерованы и написаны фамилии и имена всех хозяев этих усадеб. Это было очень интересно. Я нашла усадьбу моего прадеда. Она была там же, где находился дом, в котором я родилась.

Этот интересный материал пастор Юха разыскал в архивах в Финляндии. Дело в том, что в течении всей истории села его духовным попечительством занимались пасторы из Финляндии, поэтому эти материалы и оказались в финских архивах. Из книжки можно было узнать, кто были эти пасторы, как складывалась история села. Пастор Юха сказал, что в архивах Финляндии есть ещё и другие интересные материалы, которыми он  собирается заняться.

Я попросила пастора Юху сделать для меня копию карты села, и вскоре мне удалось её получить. Изучение этой карты привело меня к попытке разобраться как в истории села, так и в своей родословной.

План села был утверждён Тобольской Казённой Палатой в ноябре 1880 года. Полное название карты звучит так: «План Тобольской губернии, Тюкалинского округа, Пановской волости, существующей деревни Чухонской (Колонии Рыжковой тожъ), проэктированной на предметъ постепенного приведения ея въ соответственное плану состояние».  Оказывается, что официальное название нашего села было Чухонское.

Название  «Чухонское» по отношению к нашему селу  я до этого никогда не слышала. А о происхождении названия Рыжково  существует две версии. По первой из них оно связано с фамилией унтер-офицера Рыжкова, который препровождал первых поселенцев на место их проживания. А по  второй связано с тем, что среди этой группы ссыльных было много рыжих (типичных финнов).

Исследователи отмечают, что национальных состав первых колонистов точно не установлен. Я уже упоминала о том, что эстонский исследователь В.А.  Маамяги считает, что Рыжково является первым поселением эстонцев в Сибири. А в журнале «Церкви Ингрии»2) появилась статья кандидата исторических наук О.А. Лиценбергер «Финские лютеранские поселения в Сибири», в которой она пишет, что первая лютеранская колония Рыжково основана переселенцами финской национальности. Я  думаю, что  название села Чухонское говорит о том, что первыми поселенцами были в основном чухонцы. А по словарю В.Даля чухонцами называли финнов, которые жили вокруг Петербурга.

Я, как уроженка этого села, хочу поделиться своим наблюдениями по этому вопросу. Наше село большое, но даже в послевоенные годы там жили в основном эстонцы, финны и латыши. По национальному составу село можно было разделить на две части. В той части села, где была первая церковь, а теперь находится кладбище, жили финны и эстонцы, а латыши жили в другой части села. Новая церковь была построена в 1872 году в середине села между этими половинами. Из этого уже можно сделать заключение о том, что латыши поселились в селе позже, а первыми были эстонцы и финны.

Но что ещё интересно, что у эстонцев были эстонские фамилии, а у финнов – русские фамилии. Эта особенность распространялась в какой-то степени и на имена. Почти в каждой семье, где было несколько сыновей, обязательно были Иван, Александр и Николай. Если Иван – это Юхан, Янь,  то Александр и Николай остаются русскими. Например, моя тётя Катя была замужем за Ивановым Семёном Ивановичем, который был чистокровным финном и даже внешне похож на типичного финна: рыжеватые волосы и вздёрнутый нос. У него было два брата – Николай и Александр...  Все трое очень одарённые музыканты.

Я достоверно знаю, что в этих семьях родной язык был финский. В частности, моя бабушка по отцу была Мартынова Мария Ивановна, и была она родом из тех первых ссыльных. С ней я разговаривала по-фински. Финские семьи жили ближе всех к кладбищу. Это были Юрьевы, Кузьмины, Мартыновы, Ивановы. Наш дом стоял напротив переулка, который вёл на кладбище. Помню, что я с детства оплакивала всех покойников, которых несли мимо нас.

Все эти размышления привели меня к тому, что мне захотелось заняться историей села, узнать имена тех, кто его основал, узнать, почему такие фамилии у моих финских односельчан. Были ли они русифицированы в момент переезда или были таковыми изначально. Конечно, самым простым было бы найти фамилии первых поселенцев. Но дело в том, что первая церковь сгорела, поэтому все записи о рождениях и крещениях сгорели вместе с ней. У пастора Юхи этих сведений тоже не было.

Тогда я решила обратиться к Ану Корб. Она учёный этнограф из Тарту, которая в течение ряда лет приезжала с экспедицией в Рыжково.  Её в первую очередь интересовало, как сохранилась культура эстонцев, которые уже давно живут вдали от своей исторической родины. О ней я узнала от своей тёти Маруси, которая познакомилась с Ану во время её приездов в Рыжково, а потом они стали переписываться. У тёти Маруси сохранилась старинная Библия на эстонском языке, и её фотография с этой Библией теперь находится в Литературном музее в Тарту.

Я написала письмо Ану. Она мне ответила, что данными о первых поселенцах она не располагает. Она также написала, что у неё выходит книга про Рыжково как результат её экспедиций. Мне, конечно, очень захотелось получить эту книгу. И мы с ней договорились, что я смогу её получить, когда она поедет в очередную экспедицию теперь уже к эстонцам в Красноярский край. Мы с ней встретились в Москве. Так у меня появилась книга Ану Корб «Вырусцы с. Рыжково как носители традиционной культуры». Книга вышла на эстонском языке, а резюме – на русском.

Она также считает, что «село было основано около 1803 года и получило известность как первая лютеранская колония Сибири. «Селение было образовано ссыльными и в дальнейшем пополнялось за счёт переселенцев, приехавших сюда в надежде получить собственную землю». Она также придерживается того мнения, что крестьяне барона Унгерн-Штернберга Ямбургского уезда Ингерманландии, которые взбунтовались против непомерных поборов и были сосланы в Сибирь, являются основателями села Рыжково.

По мнению Ану Корб в части культурных традиций произошло слияние финнов и ингерманландцев с эстонцами, и финский язык и культура существенно пополнили культуру и язык эстонцев, поэтому она и использовала название вирусцы в своей книге. В книге уделено большое внимание лютеранской церкви, благодаря которой сохранился на многие годы уникальный национальный характер села.

Когда я обратилась к Юхе Саари по поводу первых поселенцев нашего села, то он мне выслал ксерокопию нескольких листов книги Александра Иванова «О предках, о себе, о довоенном БАМе и о нашей жизни». Дело в том, что его прапрадед был из числа тех ссыльных, которые основали село Рыжково.  Он пишет о том, что в течение жизни занимался проектированием и строительством железных дорог, а теперь, будучи пенсионером, поселился в тех местах, откуда был выслан его прапрадед – в селе Куровицы Кингисеппского района Ленинградской области.

Там решил написать книгу, которая касается истории его семьи, и посвятил её внуку.

Он указывает, какими историческими источниками он пользовался. Первым из них была книга А.С. Ефимова «Город Кингисепп», а второй источник – справка от Тюкалинского Горкома КПСС о поселении ссыльных в деревне Рыжково в 1804 году». Мне очень захотелось получить эту книгу целиком, и я написала ему письмо. Ответа я не получила. Но мне удалось познакомиться в Петербурге с краеведом Кингисеппского района Алексем Крюковым. Он знал знаменитого «дядю Сашу», но тот, к сожалению, уже умер. Тем не менее, он обещал постараться достать мне эту книгу. Одновременно я написала письмо в краеведческий музей города Кингисеппа. В этом письме я просила выслать материалы о ссыльных 1803 года и рассказала им о русских фамилиях наших финнов.

Вскоре я получила бандероль из краеведческого музея города Кингисеппа, в которой были ксерокопии двух книг: одна из ннх называлась «Кингисепп» А.С. Ефремова,  а другая – «Крестьянское движение в России в XIX – начале XX века.».

Книга  «Кингисепп» представляет собой историко-краеведческий очерк. В ней, в частности, рассказано о положении крестьян в Ямбургском уезде. В большинстве богатых поместий существовала трёхдневная барщина. В этом случае крестьянин три дня в неделю обрабатывал землю помещика на своих лошадях и своими орудиями.

Среди крестьян возникали недовольства и волнения. Наиболее крупные волнения возникли в Итовской вотчине в начале XIX века. Центр вотчина помещался в деревне Орлы, а всего в вотчину входило 21 селение с 3 тысячами душ.

До XIX века вотчина числилась в числе государственных крестьян и платило оброк. Но Павел 1 подарил итовских крестьян князю Куракину, который увеличил вдвое денежные подати. Но затем  он продал вотчину барону Унгерн-Штенбергу. Мало того,что тот увеличил подати, он еще потребовал, чтобы каждые 30 жителей построили и оснастили ему по одному судну.

Терпенье крестьян дошло до предела. Крестьяне подавали жалобы на помещика в разные инстанции и даже царю. А когда царь поддержал помещика, то крестьяне бросили господские работы и разбили 12 барок стоимостью более 1000 рублей каждая. На подавление бунта были брошены войска, приехали чиновники и губернатор. Но крестьяне не успокаивались, многие скрывались в лесах.

Произошла стычка между солдатами и крестьянами. В результате по приговору суда 11 «бунтовщиков» были наказаны кнутом, 23 – плетьми и 4 – палками. Многие крестьяне продолжали скрываться в лесах, а оставшиеся не хотели соглашаться с новыми, более мягкими порядками, которые предлагал барон.

О том, как развивались дальше события в Ямбургском уезде, мне удалось узнать в материалах Российского Государственного Исторического архива в Санкт-Петербурге

Там оказалось дело о крестьянских волнениях в Ямбургском уезде Петербургской губернии (фонд №1286 1803 г., опись №1, дело 115).

В этих материалах,  наконец-то, я нашла все фамилии первых поселенцев и подробные рапорты административного руководства губернии о причинах волнений крестьян и мотивах принятых административных решений.

Первым документом является «Дело по донесению Санкт- Петербургского Гражданского губернатора о неповиновении Ямбургского уезда крестьян помещика Унгерн-Штернберга по существующей там болезни. 1803 г.» (Архивная книга, №379, №409),

В донесении графу Виктору Павловичу Кочубею  указывается, что «Ямбургского уезда в вотчине барона Унгернштернберха, крестьяне изъявляют непослушание, и что в той вотчине оказалась болезнь, от коей с осени прошедшего года умерло более двух сот человек, и теперь еще находится много больных. Его императорского величество высочайше указал принять скорые меры к исследованию подлинных причин болезни и к отвращению оной, равным образом и к укрощению непослушания по силе законов» (лист №2+об.).

В рапорте господину действительному тайному советнику министру юстиции Гавриилу Романовичу Державину от Санкт-Петербургского губернского прокурора указывается, что в вотчине был исправник. По решению палаты уголовного суда за непослушание и за обвинения помещика были наказаны плетьми крестьяне Пантелеев и Андреев. «Экзекуцию провели, зачитали им обвинения, но они объявили, что не отстанут от своих намерений быть казенными, так как помещик их разоряет поборами, и они хотят лично государю изъявить свое недовольство помещиком. Недовольных пятьсот человек, всех кнутом не пересекут. Их увещевали, они изъявили покорность, но сказали, что от намерений не отступятся.

Еще сообщается о болезни. Помещик для пользования больных нанял уездного штаб-лекаря, некоторые получили облегчение, но с 1-го января померло двести два человека, больных сейчас лежит десять, а в лазарете у помещика – еще 36 человек. С одной стороны – ропот и дерзновение, которыми не хотят утруждать императора, с другой – болезнь» (Лист № 3+об, №4).

Из рапорта губернскому прокурору Харламову  от ямбургского уездного стряпчего Калинина от 20-го июля 1803 г. можно узнать,  что «Указом императора из СПб губернского правления от 13-го июля 1803 г. ямбургскому уездному суду предписано провести следствие по болезни крестьян в вотчине барона Унгернштернберга через капитана исправника или заседателей, для этого откомандирован доктор, чтобы установить причины болезни.

Доктор и исправник прибыли и выяснили, что болезнь начала появляться по осени прошлого года. Умирали, особенно в вешнее время, от болезни, в этом нет сомнения. Помещик вел себя благородно, в убыток себе давал больным пищу. По церковным книгам (метрические у приходского священника) к 1-му января умерло взрослых 140, а малолетних 62 чел., всего 202. Доктор постановил, что их симптомы (лихорадка, желчь, нервозность, ревматизм) происходят от повреждения питательных соков крови, потому что (по объявлению крестьян) они  в прошлом году во время возмущения против помещика укрывались по лесам и болотам без хлеба, питались вредными и неудобоваримыми кореньями, это и стало причиной болезни» (Лист №5+об.).

27 июля 1803 года  министр внутренних дел поручил гражданскому губернатору СПб Сергею Кушникову разобраться в этом вопросе, а 6 августа  Кушников докладывает о том, что «Земской суд и сам помещик объявили, что хотя крестьяне и не проявляют сейчас явного ослушания, но у них издавна есть желание быть казенными. Крестьян собрали, они объявили, что помещика своего слушались и будут слушаться, но обижены, будто несоразмерностью поборов и что некоторых мальчиков два года назад заставляли строить суда для помещика. Крестьяне были собраны, им объявили о наказании, некоторые устрашились. Один самый активный старался доказать притеснения помещика. Они еще до этого ходили в Петербург с жалобами и просьбой сделать их казенными. Сколько помещик по-доброму не старался привлечь их к послушанию, они не успокаивались.

После раскаяния некоторых крестьян еще остались недовольные в деревнях Федоровской, Большой и Малой Арсиях, Кировах и Вирви семей до двадцати, которые помещика не слушались и не скрывали надежд быть казенными. Лучший выход – переселение этих семей, чтобы разрешить конфликт. Барон в расстройстве из-за убытков – не считая рекрутов, из-за болезни потерял 230 человек, влез в долги. Надо убытки возместить, крестьян привести к повиновению, а некоторые семьи переселить в полуденный край Сибири и дать доведенному до разорения помещику за них компенсацию» (лист 9+об, 10+об. 112+об.).

Ямбургскому Земскому суду было поручено разобраться, насколько обоснованы жалобы о том, что помещик привлекает к работам подростков и престарелых, а за два года до этого помещик заставлял их оснащать его суда их же материалами.  «Если найдут, что людей в тягле больше, освободить, также приказано молодых от тягла освободить, равно и престарелых. Работы – по величине семей, чтобы распределить тяглы. Прислать землемера, чтобы установить размер покоса. Чтобы помещик не мог с них требовать сверх должного, чтобы крестьяне не считали себя притесненными. Если обнаружится, что помещик действительно заставлял их снаряжать суда своим материалом, запретить» (Лист №13+об, 14+об).

Однако, несмотря на такое решение суда,  остается достаточное количество крестьян, которые не повинуются, их около 20 семей, Губернатор в своем отчете императору предлагает тех крестьян, которые не усмирятся, «отослать для поселения в полуденный край Сибири, а помещику выдать за них деньги по усмотрению» (лист 16+об.).

После рассмотрения всех  материалов царь Александр I издает Указ:

***

«Ямбургским крестьянам

По Высочайшему Его Императорскому Величеству повелению от Санкт-Петербургского Гражданского Губернатора Действительного Статского Советника Кушникова, крестьянам Ямбургского уезда вотчины помещика Барона Унгернштенберга сим объявить, дабы они остались в безмолвном повиновении и послушании законного их помещика Барона Унгернштенберга. Если же кто из крестьян  не внемлет сему последнему  объявлению и дерзнет явить малейшее непослушание и своевольство, то немедленно будут все таковые из вотчины их взяты и сосланы на поселение в Сибирь».

Царь также направляет Казанскому Гражданскому Губернатору Кацарову письмо следующего содержания:

«Указом в сей день Санкт-Петербургскому Гражданскому Губернатору повелел сослать в Сибирь на поселение несколько семейств крестьян Ямбургского уезда, оказавших помещику барону Унгернштнбергу упорное неповиновение, поручаю вам по прибытии их в сопровождении воинской команды в Казань, отправить их далее в Сибирь за обыкновенным присмотром, уведомив предварительно Тобольского и Иркутского Генерал Губернатора.

Санкт-Петербург октября 3 дня 1803 года.

Наиподлинном подписано собственно Его императорского величества рукой

Александр

Контролирование Графу В. Кочубею» (лист 70).

***

И уже 15 ноября появляется документ «Всепресветлейшему, Державнейшему великому Государю, Императору и самодержцу всероссийскому от Санкт-Петербургского гражданского губернатора Всеподаннейший Рапорт» (стр. 82+об, 83). Копия представлена на рисунке к этой статье

***

В рапорте сообщается, что по  показанию самого барона Унгернштернберга и ямбургского земского исправника для поселения в Сибирь «было избрано из селений двадцать шесть семей, в коих мужеского пола семьдесят семь, а женского семьдесят три души». До отправления они находились под присмотром воинской команды елецкого мушкетерского полка.

Определенным на поселение семьям разрешено было продать из их имущества то, что они пожелают и чего нельзя взять с собой. Предварительно было сообщено всем обывателям Ямбургского уезда и города Нарвы о публичных торгах в течение нескольких дней. Торги проходили в земском суде, выручена была сумма тысяча шестьсот семьдесят четыре рубля семнадцать копеек. Некоторые из семейств имущество свое добровольно отдали оставшимся в селении крестьянам.

Для сопровождения поселенцев до Новгорода командирована команда из елецкого мушкетерского полка во главе с капитаном Тихоновым. Ему были даны соответствующие наставления, а для ведения расходов выданы вышеозначенные деньги. 3 ноября 1803 года команда была отправлена, о чем было сообщено коменданту Новгорода подполковнику Петрову, а также гражданскому губернатору.

Относительно возвращения помещику Унгерн-Штернбергу денег по сто рублей за каждую мужского пола душу, счислящуюся в семействах, посланных на поселение, то во исполнении вашего императорского высочества высочайшего Указа, доставил список поселенцев господину министру финансов, какой и вашему императорскому величеству при сем моем донесении имею счастье представить.

С-Петербургский Гражданский губернатор Сергей Кушников

Ноября 15 дня 1803 года. №3863»

***

Далее следует список всех, направленных на поселение в Сибирь, с указанием о том, из какого селения они были, каков возраст поселенцев и на какую сумму было продано имущество в каждой семье.

***

Заканчивается дело «Всеподанейшим рапортом», который направил  «Его императорскому величеству Тобольский, Тюменский и Иркутский Генерал Губернатор Селифонттов» (стр.89+об.). В своем рапорте он сообщает о том, что по уведомлению, полученному от Тобольского губернского правления, сосланные из Ямбургского уезда на поселение семейства помещичьих крестьян, прибыли в Тобольск 14 мая 1804 года и что «означенных крестьян обоего пола сто сорок две души». Они «отправлены для поселения на  назначенные им в Ишимском уезде удобные для хлебопашества земли с надлежащим от казны пособием.

Я имею счастье всеподданнейше донести о сем Вашему императорскому Величеству.

Иван Селифонттов

Июня 14 дня 1804 года в Иркутске» ( №98).

***

Теперь я хочу поделиться теми размышлениями, которые у меня появились при изучении документов о судьбе первых поселенцев Рыжково.

После победы над шведами в 1711 году земли Ингерманладии вошли в состав России, а крестьяне на этих землях числилась государственными и платили оброк. Но Павел 1 подарил крестьян Ямбургского уезда князю Куракину, который увеличил вдвое денежные подати. Но затем  он продал вотчину барону Унгернштернбергу, который еще больше ужесточил подати, ввел оброк (тягло) на пожилых и подростков, заставил строить для себя суда из  материалов крестьян.

Известно, что Павел I вступил на престол в 1794 году, поэтому  к 1802 году, когда случился первый бунт против помещика, крестьяне были крепостными не более 6 лет и хорошо понимали разницу между вольным положением и крепостным. Поэтому они уже в 1802 году подняли бунт против помещика.

Были введены войска, и люди долго прятались в лесах. Из-за скудного питания начались болезни, умерло много народу, народ роптал, самых активных даже наказывали плетьми. Тем не менее, покоя в уезде не было. Многие крестьяне поставили перед собой цель сталь вольными. . Рассмотрение дела о ямбургских крестьянах дошло до царя.

После выяснения причин болезни барону Унгерн-штенбергу было запрещено брать дополнительные подати, а крестьяне должны были придти в полное повиновение своему  помещику. Но оказалось, что даже при таких смягченных условиях осталось много недовольных крестьян, которые не теряли надежду стать вольными. И таковых было решено отправить « в полуденный край в Сибирь». Только тогда в Ямбургском уезде наступит покой.

Из-за своей неуемной жадности  и жестокости барон Унгернштернберг довел свое имение до разорения. Чтобы помочь ему, власти приняли решение сослать недовольных крестьян в Сибирь, а барону за них выдать из казны компенсацию.

Я внимательно рассматривала эти списки. Из числа старшего поколения было несколько человек старше 60 лет, в семьях были совсем маленькие дети. Какое нужно было иметь мужество и стремление к воле, чтобы пуститься в этот долгий путь неизвестно куда! Что они могли знать о Сибири, о том, что их ждет на новом месте? Вышли они в путь зимой, а ведь перед этим была голодная зима 1802 года. Ведь стоило только смириться и не роптать – и никуда не надо было бы идти.

Остается только преклоняться перед мужеством и стремлением к воле первых жителей Рыжково, среди которых были и мои предки.  Можно представить, как 3 ноября из Ямбургского уезда двинулся обоз из 150 человек в сопровождении военного отряда. На санях был скарб, запасы продовольствия, маленькие дети и немощные. Все остальные шли пешком от Прибалтики до Сибири… Их странствие продолжалось полгода… Как видно из рапорта Тобольского губернатора, пришло только 142 человека,  8 человек по дороге умерло, кто именно из списка был похоронен по дороге -  неизвестно.

14 Мая из Тобольска поселенцы были направлены для поселения в Ишимский уезд на удобные для хлебопашества земли. В разгар лета в июне они уже оказались на отведенной им земле. Наверное, велика была их радость, когда они увидели, что отведена им черноземная земля, и ее достаточно, вокруг березовый лес, можно будет строить дома.

Такой плодородной земли в Ямбургском уезде не было. Не зря они вынесли все лишения во время своего долгого пути, Господь им помог в этом. Поэтому первым деревянным зданием была построена небольшая церковь, а для себя на первую зиму построили землянки. Я думаю, что Иванов день 6 июля 1804 года можно теперь считать точной датой основания села Рыжково. Тем более, что этот праздник  всегда широко отмечается в Рыжково.

продолжение следует... см. Вторую часть очерка "Обо мне и моей малой родине Рыжково" (часть 2 )