Такмыкские каникулы (продолжение)

Как сюжетная канва эпохального романа-эпопеи, так и жизнь сельских жителей изобилует событиями не менее увлекательными, драматичными, светлыми или печальными, так же лихо закругленными, как излучины или кипящими, как водовороты на Иртыше на самых крутых виражах (географы утверждают, что река у Такмыка делает самую крутую петлю, отрезанную в 1976 году каналом).

Или напоминает тихую гладкую заводь Затона на том берегу. А это уж точно напоминает мой любимый 19 век, золотой век Такмыкской волости. Первичное заселение края (древние поселения Сибири до нашей эры и начала ее) оставим археологам. Человек должен рассчитывать, в первую очередь, на себя и предельные свои возможности.

Вот и мне бы успеть рассказать о зажиточном и хорошо обстроенном Такмыке 19-ого, начала 20 века, о кристальных речках, о чистых прозрачных водах Иртыша, о хлебопашестве и скотоводстве, разумно и рационально развитом.

И не только о богатых байгачевских, яминских, ботвинских, решетниковских, такмыкских купцах Байгачевых, Баженовых, Семеновых, Шершневых, Дудиковых успеть поведать, но и о простых крестьянах Мелехиных, Петровых, Клюшкиных, Щербаковых, Копейкиных, имевших наряду с двухэтажным домом в селе, но за пять-десять километров заимку, что бы быть ближе к своей пашне, как говорится, иметь все под руками. Около одной такой заимки жители улицы Гагарина (задней) ходят до сих пор.

Это недавно чуть не сгоревший дом, перевезенный когда-то с хутора Фомичева (рядом с ларьком). В нем проживали до пожара несчастные, выломленные из нормальной жизни, люди.

Наша волость прилегала к главной дорожной артерии – великому Московско-Сибирскому тракту, кроме хлебопашества, скотоводства и рыболовства жители ее занимались обозной ямщиной. Я не раз об этом писала.

Но то, что я вычитала у И. Завалишина в «Описании западной Сибири» привело меня в маленький восторг и ликование: «В Тарском округе (а значит, и в Такмыке, авт.) развита, как в никаком другом манера хозяйствования с тщательным уходом, с расчетливым воспитанием лошадей».

Воспитанием лошадей! Ваш скромный автор, обожает лошадей, в 15 лет прилично гарцевала верхом, знает, с какой стороны подойти, запрячь и еще, по возможности, лихо проехать, не боясь скорости. В Такмыке «в воспитании лошадей» замечена женщина. Это Анна Владимировна Белова, урожденная Потемкина, потомственная дворянка, предки которой были выходцами из Петербурга. По смерти мужа, она не изменила семейному бизнесу, и свой небольшой конезавод сохранила. Лошадей сдавала в аренду ямщикам.

Не исключено, что иные хозяева, особенно купцы, выписывали из России заводских племенных жеребцов для улучшения породы.

Рачительные крестьяне кормили сначала лошадей, потом садились за стол сами. В морозы не один раз вставали за ночь, чтобы не пустовали ясли с овсом и сеном.

Лошадей жалели, обращались с ними лучше, чем некоторые «новые капиталисты» относятся сейчас к наемным рабочим.

Меня всегда удивляет, откуда в новых начальниках» эта жестокость, это сладостное упоение властью, желание видеть в человеке быдло? Откуда? Ведь все мы родом из социализма, где человек человеку был друг, товарищ и брат.

Беда наша, что мы, как глухарь на току, ничего не хотели слышать о позитивном в прошлом, и ко всему примеривали идеологическую выкладку, как сатин в подкладку к одежде подбирали: гладок ли?

Жаль, очень жаль, что не удосужились мы, считающие себя краеведами, записать рассказы много поживших людей, лет 30, хотя бы 20 лет назад, когда для рассмотрения прошлого еще не нужен был бинокль.

Бегали, как по кругу: комсомол, колхозы, война… Безусловно, значительные для исследователя и эти темпы, но как человек на двух ногах ходит, так и история на одной идеологии, как на одной ноге не удерживается и оттого заваливается постоянно на бок.

Если бы издать сейчас воспоминания волостных жителей, записанных вовремя, то, какое бы поучительное пособие получилось для ретивых новоявленных «купцов», как вести товарно-денежные отношения, а они для данной экономической ситуации не устарели и сейчас. Потому что подоснова их – морально-этические нормы, с оглядкой на перспективу, а не сиюминутная выгода, а тем более презрительное хамство к трудящемуся народу.

С выгодой и расчетом на будущее благосостояние своих детей производили больше животноводческой продукции, работающие на земле, а не потому, что кому-то сверху ударило в голову объявить дежурную панацею ото всех бед – очередной проект.

Вот пример самых простых товарно-денежных отношений между молодой солдаткой и Павлом Ивановичем Дудиковым в начале 20 века.

Елизавета Прохоровна Петрова, проводившая на государеву службу мужа, получила при разделе от деда Михаила Макаровича двух коров и лошадь. Пришла в магазин, чтобы посмотреть товар на обзаведенье.

- Что, Лизавета, самовар уж высмотрела?

- Не хватает у меня на него денег, Павел Иванович.

- Корова есть?

- Две коровки.

- Вот и отдашь молоком. А самовар возьми вот этот, белый, медный не бери, дорогой, да и чистить тебе его некогда часто. Чашечки вот эти красивые возьми для чая. Муж на побывку придет, в чем потчевать будешь?

Прошло время. Приходит солдатка в лавку, спрашивает у приказчика:

- Сколько мне еще вынести молока, Митрич?

- Рассчиталась ты, Лизавета. Деньги теперь на твой счет идут. Хочешь – деньгами, хочешь – товаром бери.

Это не единственное свидетельство хорошего отношения к крестьянам.

Десятки рассказов выслушала я, проживая в Такмыке сознательную жизнь. Еще и на памяти, и на слуху не только такмыкских, но и большереченских, да и жителей всех 30 деревень, подлежащих нашей волости (по статистическим данным 1909 года) изустные воспоминания всех, кто работал «на Дудикова». По крайней мере, никто ни разу не вспомнил, что Павел Иванович, а затем, и наследник Сергей рабочих обманули, выгнали, до нитки обобрали, или хуже того, обматерили, не заплатили, не выполнили, короче, своих экономических обязательств. Что сейчас сплошь и рядом. Хранил Дудиков на складах зерно по нескольку лет, а в засушливые годы, давал крестьянам, иногда безвозмездно семена, чтобы засеять пашню.

- А если не получится, Павел Иванович в эту осень отдать, вдруг недород снова? – заботился хлебопашец.

- Ну и что же. Когда-никогда урожай будет – отдашь. Все под Богом ходим.

Давал беспроцентную ссуду, товары в кредит под зерно, мясо, молоко, сырье, кожи.

И не надо дураками ставить наших предков, что де обманывал их Дудиков при расчете: в Такмыке, слава богу, малограмотные крестьяне лучше нас, образованных, считать умели.

Как кровеносная животворящая система работала безотказно крепко сколоченная промышленная «Империя» Дудикова, созданная на взаимно-выгодных условиях для купца – с одной стороны, для товаропроизводителя в лице крестьянина – с другой.

Когда сейчас так много трещат о разных национальных проектах, почему никто не вспомнит о такой малости: выгоде и интересе крестьянина?

Вытяните ниточку интереса из-под спуда мужицкой души: ради чего человек на земле живет?

И заколосятся (может быть!) нивы, затабунятся лошади, будет слышно не через полкилометра, как сейчас, а в каждом дворе мычание коров, блеяние овец.

Может тогда Такмык удостоится в записках нового «Такмытца» хотя бы через 20 лет лестной характеристики, какую дал в 1867 году Т. Потанин Татмыцкой слободе: Богатейший край!

Только где найти доброго (без кавычек!), умного, предприимчивого нового Дудикова? Где найти такую денежную личность, как он?

Что бы снабдил крестьянина, в первую очередь техникой, посевным материалом, скотом, потому что здравый смысл подсказывал ему: чем зажиточнее средний крестьянин, тем платежеспособнее он, чем ценнее, как торговый партнер, чем голь перекатная.

Исследуя то немного, что собрано о жизни Дудикова, поражаешься размаху его купеческой и производственной деятельности.

В начале 20 века купец I гильдии Павел Дудиков имел мельницы, маслодельные заводы, торговые лавки, на паях с Коньковыми владел тремя пароходами: «Витязем», «Баяном» и «Ольгой». (При советской власти пароходы переименовались «Ольга» стала «Менделеевым», «Витязь» - «Яков Свердлов», а «Баян» превратился в «Усиевича», а потом и в «Карла Маркса»).

Ежегодно весной Дудиков скупал до 1000 дойных коров у населения, летом откармливал на роскошных приувальных лугах, получал молоко, а осенью резал на мясо. До 500 свиней в течение лета кормил отходами, которые свозил с ближайших маслозаводов и мельниц.

Каждую осень закупал более 20 тысяч пудов овса и засыпал в объемные склады. Дудиков был основным поставщиком овса для конюшен воинских частей Омского гарнизона.

Так же он был компаньоном от международной компании жатвенных машин, продавал сенокосилки, плуги, жатки. В этом бизнесе ему не было равных: Дудиков был монополистом на рынке по продаже сельскохозяйственной техники.

Интересно проследить за конкуренцией, которую вел Павел Дудиков. Увлекательное занятие!

Он конкурировал увлеченно, со вкусом, жестко, иногда жестоко, что местные краеведы ставят ему теперь непременно в вину.

Но жестокость Дудиков проявлял только в том деле, в коем считал себя первым и равных вокруг не видел: это торговля, мельничное и маслодельное производство. Он считал эти отрасли только своей епархией, конкурентов не терпел и принимал все меры, чтобы избавиться от них.

В 1908 году Иван Никандрович Семенов (это его каменная лавка стоит до сих пор в центре села) построил паровую мельницу рядом с Дудиковой, а вторую – Артемий Ермолаевич Коньков в двух километрах от села.

Что бы выжить конкурентов Павел Иванович скинул цену за размол зерна с восьми копеек до пяти. И пошел даже на то, чтобы своим сдатчикам молока, размалывать бесплатно зерно. К нему увеличился поток помольцев.

Семенов и Коньков «прогорели» и продали свои мельницы за бесценок, а Дудиков снова установил прежнюю плату за размол зерна и даже немного накинул сверху.

Но справедливо отметим, что Павел Иванович никогда не вмешивался в кожевенное производство, хотя и имел кожевенный завод, который тихо-мирно существовал с другими. Здесь первыми были Коньковы и братья – поляки Жаковичи, Адам и Виктор: на их заводах вырабатывалось до 40 тысяч штук кож, из которых 50 процентов были давальческие, сданные в производство окрестными крестьянами. Можете представить, сколько скота гуляло на просторных такмыкских лугах!

Не конкурировал Павел Иванович и с кирпичным производством. Самый крупный завод – сарай был у Матюгина Ивана Сысоича с производительностью 50-70 тысяч штук жженого кирпича в год. Кирпич использовался на кладку печей, кирпичные дома население не возводило. Купцы строили из кирпича магазины, но для этой цели, уважающие себя торговцы, имели свои маленькие мини-сараи. Село Такмык, как административный центр волости, притягивало к себе купечество со всех мест: из Тобольска, Ирбита, Ишима, Тары, Хабаровска, Павлодара, Усть-Каменогорска, Бийска, Барнаула, Шадринска и даже, Китая. Дудиков водил хорошее знакомство с ними и построил собственные дома, например, в Омске, Таре, Хабаровске.

Широкая душа Павла Ивановича требовала размаха, недюжинного ума и постоянная жажда погони за удачей толкали его на поступки неординарные, можно сказать, экстравагантные, если это касалось его любимого занятия – торговли, где он ощущал себя не меньше, чем, богом. Богом торговли – Гермесом!

В 1907 году Дудиков построил первую паровую мельницу в Такмыке под горой. Гору до сих пор зовут Мельничной. Замечательное по их инженерному замыслу перерабатывающее предприятие. Паровых выписал из германии, год изготовления его был отлит на металле: 1907. Это помнят работавшие на мельнице.

Как и в торговлю, никто не смел вмешиваться и в его мельничное производство, никто! Даже сам Господь Бог.

К началу 1914 года у Дудикова было уже три паровых мельницы: две в Такмыке, одна в Кирсановке и одна водяная, в деревне Бражниково на реке Оше.

Когда он подмял под себя слабых соперников, замаячила на горизонте опасность проиграть… правительству! И он стал вести конкуренцию с государством, рискованно и бесстрашно.

Во время первой Империалистической войны 1914 года царское правительство предложило ему переоборудовать одну паровую мельницу и вырабатывать на ней для армии снаряды для стаканов. Дудикову это предложение показалось невыгодным. Принять его он не отказался, но в Омском страховом обществе застраховал эту мельницу на большую сумму. Вроде бы подговорил кого-то (так по легенде) облить мельницу керосином и со всех сторон поджечь. Хозяин получил большую страховую сумму. Уже перед окончанием войны была построена новая мельница. Как тут не воскликнуть, перефразировав великого Пушкина: «Ай-да, Павел Иванович! Ай-да сукин сын! Царское правительство обманул!».

А вот Борису Васильевичу Шершневу, у которого после коньковых был самый крупный кожевенный завод на благодатных решетниковских лугах, советскую власть обмануть не удалось.

Когда наступала Красная Армия, и бежали колчаковцы, Шершнев, собираясь уезжать из деревни, утопил в Иртыше около двух тысяч выделанных кож, привалив их в воде камнями. Мечтал скоро вернуться. Шкуры же вскоре обнаружили, они частично истлели, не пережили окончания советской власти. Недаром мужики в деревне пословицу сложили: хороша советская власть, да долго длится!

Хороша ли, нет, была советская власть – не нам быть судьями эпохи, в которой мы жили. Это подсудно только истории.

А вот в какое «замечательное» время сейчас живем – большой вопрос. Как не вспомнить к месту анекдот о незабвенном Никите Сергеевиче Хрущеве. Один шустрый дедок спросил у Хрущева: - Какой строй сейчас Никита Сергеевич? Коммунизм аль социализм?

- Одной ногой мы уже в коммунизме, другой – еще в социализме.

- И долго, милок, мы так будем стоять нараскоряку?

Ах, как этот забавный анекдот напоминает наше время! Из социализма не просто попросили – вытолкали народ, как в чистом поле с поезда ссадили, разбрелись люди, кто куда, никто их в новую жизнь не позвал – не нашлось места для простого люда на сверкающих вершинах капитализма. Там восседают те, кто разворовал страну в три приема: там восседают те, кто разворовал страну в один прием, новые старые негодяи воспарили над землей, возомнив себя небожителями.

В чем только не обвиняли Дудикова облеченные властью назначенцы! Что скупал по дешевке молоко, зерно, сырье. Да, скупал! Да скупал! И по дешевке ли, если в обмен давал технику, скот, бытовую утварь.

Иначе откуда тогда у «угнетенных» такмыкских крестьян были такие добротные красавцы-дома?

А у домов даже заплаты из лиственницы были рассчитаны на 100 лет. Когда в 1928 году восемь хозяйств объединились в ТОЗ «Двигатель», собралось у них 40 лошадей, 10 плугов, пять веялок, 12 борон, молотилка СУ-23. Приличное же «приданое» получили крестьяне от прошлой жизни, работая на купцов! Например, на мельнице у Дудикова можно было заработать за два месяца 10 рублей, корова стоила в то время три рубля. Мельница – любимое детище Дудикова давала столько рабочих мест, сколько не снилось современной деревне. Целый мини-поселок был под горой, списки рабочих и служащих за 1915 год впечатляющи.

Рабочие места были и на кожевенных, кирпичных, маслодельных заводах, да и на собственном подворье количество скота у местных жителей было равным, а то и больше, чем в некоторых современных захиревших кооперативах.

Отчего же не стараться, если рынок сбыта был, чуть ли не у собственного порога: все, что крестьянин имел продать, он продавал у себя дома, выигрывалось время, а им-то и дорожил крестьянин, как единственной драгоценностью.

А то, что сибирские купцы были экономически образованными, никакой идеолог не оспорит, расчет и порядок – вот их кредо.

А самое главное достоинство сибирских купцов, Дудиковых, в том числе, это то, что они были объединяющей силой в селах.

Когда сейчас с пеной у рта политологи ищут национальную идею, почему в голову никому не придет, что в деревне эта самая идея лежит на поверхности: объединить мужиков надо пока они совсем не разбежались, возле вот таких обстоятельных хозяйственных Дудиковых. Поискать надо. Не вокруг же лоточников с их убогими ларьками объединяться.

Объединить крестьян может только земля.

А бояться, что обманут…

А то нас не обманывали! И не обманывают…

Не далее, как в октябре 2004 года сулило рай на земле АО «Мельница» в лице генерального директора Олега Александровича. Расчувствовавшись, Ельцин подарил в 1992 году крестьянам землю (14 га). Помыкавшись 12 лет, ни зернышка на нем не получив, хотя засевались они исправно, купились пайщики на новые посулы.

Но правильно в народе говорят: «Пока девушку манили – три города сулили».

Паи не оформили, гендиректор далеко, «Мельница» еще дальше. …

Имея собственные дома в разных городах от Хабаровска до Ишима, Дудиковы жили веками на такмыкской земле. Так сказать, бок о бок с товаропроизводителями. Может разгадка в этом? Нельзя руководить ни из Омска, ни из Томска, ни из Большеречья, будь ты хоть трижды генеральным, даже гениальным. …

Когда-то три прелестных озерка окружали Такмык со всех сторон. Одно было, где сейчас зерноток, второе – где бывшие скотные дворы и третье, самое прелестное, на краю села, в южной части Омской улицы.

Постепенно площадь озер сокращалась, все засыпалось толстым слоем земли и навоза, заровнялось, и уже никто точно не укажет, где они были.

Не поступить бы так с прошлым, засыпав его отходами сегодняшнего дня.

Прошлое имеет свойство стать настоящим и мстит за забвение о нем.

Прошлое к тому же – это история, а история вращается по спирали. Доказано.

Римма Левкина