Проезжая мимо. Про Радищева

Расцвет дома пришелся на конец 18, на весь 19, продержался 20, выстоял перестройку и уже по старчески поскрипывая перебрался в 21 век. Последний жители покинули дом в 2004 году. Короткое время он стоял безмолвным, бесхозным, еще не много – и его бы перестроили на скотный двор. Дом едва не сожгли местные вандалы, он стал заваливаться на бок и походить на немощного старика еще больше, укоризненно поглядывая на прохожих. Годы клонили его к земле, все-таки 200 лет не маленький возраст. Судьбу дома решил В.П. Раров, бывший тогда главой администрации Большереченского района. Выделил деньги, и поехал Дом на новое место жительства: в комплекс «Старины сибирской» в Большеречье. Строители бережно, почти нежно стали разбирать дом, также осторожно крышу, бревна сруба. У меня было впечатление, что увозили не дом, а отправляли дряхлого больного человека в больницу, боясь повредить ему старые косточки.

Дом стоит сейчас на новом месте подлеченный, чуть обновленный и вроде бы спасенный (на фото). Но почему в глубине души обидно и даже немного горько, что Такмык лишился еще одной исторической реликвии и никто не отстаивал права места жительства дома на отчей земле. Ведь из домов, вывезенных из села за весь 20 век, можно было отстроить не только декоративный комплекс, но и второе село.

Основанный в 1683 году по указу Петра I ирбитскими крестьянами Шипицыными, выполнившими царский наказ строить «где пригоже и где пристойно!», – уже к 1701 году наш юный Такмык, не имея 18 лет от роду, обогнал все близлежащие к Таре слободы. У Дмитрия Шипицына, одного из основателей Такмыка, долго хранилась охранная грамота Петра 1, в которой он обращался к царскому воеводе Митрофану Воронцову-Вельяминову об укреплении царской слободы: «из тарских казачьих детей, бобылей и племянников, выбрать в Татмыцкую слободу в беломестные казаки 100 человек. Из присланных из Москвы пищалей – по пищали человеку раздать. А в постройке домов тутошним крестьянам чинить всяческое вспоможение». Казалось бы где царь, а где наш Такмык, а вот подишь ты…

С милостью царской и помощью Божьей отстраивалась слобода, а уж великое трудолюбие и чувство красоты такмычанам было не занимать. Пусть это была простая изба, но высокая, ворота под карнизом так же, как и крыша: сибиряки никогда не крыли дома по амбарному. Что уже говорить о домах двухэтажных и крестовых, рубленных в связь из ядреного соснового и лиственничного леса, с резными наличниками на окнах все в деревянных кружевах, как кокетливая девица. Отточенная филигрань деревянной сельской архитектуры 19 века исчезла навсегда. Ведь двухэтажный деревянный кружевной Такмык достиг расцвета в конце 18 начале 19 века.

Именно таким и увидел его великий гуманист и путешественник поневоле Александр Радищев, следуя в Илимский острог в августе 1791 года. В своих путевых заметках «Записки путешествия в Сибирь» описал путь, по которому он ехал от Артына до Такмыка, где была паромная переправа. Радищева поразили изумительные виды возвышенных берегов Иртыша, огромные луговые сенокосные пространства, пересеченные озерами. Через шесть лет изгнанник возвращался в Петербург домой. В мае 1797 года А.В. Радищев снова ехал через те же селения. В Артыне, отобедав у крестьянина Далматова, поехал теми же роскошными лугами на Такмык: «в трех верстах от Артына есть мост в ста саженях от Иртыша, к которому пристает паром в высоки весенние воды его тянут от слободы Такмыцкой, и он плывет вниз по Иртышу. До Такмыцкой по Иртышу 7 верст. Летом в ней перевоз стоит на возвышенном берегу Иртыша, и на углу взвоза – церковь. Половина слободы – внизу. Вид от церкви и слободы – прекраснейший! Поднявшись на гору от Такмыцкой, дорога идет древним берегом Иртыша, до коего местами достигает разлитие…». Так писал Александр Васильевич.

Гордитесь, коренные Такмыкцы! Житель Петербурга, барин и дворянин Радищев, знал толк в архитектуре: северная Пальмира, как некогда называли Снкт-Петербург, – одно из самых прекраснейших градостроений мира. Какими красотами поразила Такмыцкая слобода Радищева, – остается только гадать. Мы знаем историю средних веков Запада лучше, чем историю родных мест, где веками жили наши предки. Радищева конечно восхитили не избушки крытые по амбарному, но монументальные двухэтажные дома, владельцами которых были промышленники, в слободе их было немало, как и богатых торговых крестьян. Сейчас бы они получили название среднего класса. Экономика купеческо-крестьянской волости к началу 20 века сформировалась окончательно и может служить экономической моделью для возрождения села сегодня. Но травоносные луга за Иртышом, коими восхищался Радищев, зарастают сегодня тальником и березкой. Ушли косари с луга – кормить некого. Скоро коровы и лошадь станут вымирающим видом. Впору заносить их в Красную книгу. В 1701 году дозорный Качанов наравне с учетом пашни, лугов и скота у зажиточных слоботчиков для уплаты налогов непременно отмечал, что за Иртышом у них сенных покосов на 100 – 300 копен. Неграмотные и малограмотные крестьяне в отличном агрономическом состоянии содержали землю. Трехпольная система земледелия с обязательным удобрением полей навозом свято соблюдалась сибирскими землепашцами. Но только в передовых волостях, таких как Бергамацкая и Такмыцкая, была возможность для крестьян вести переложное земледелие. Суть его в том, что пашня отдыхала под залежью два – три года. Бурьян и сорняки скашивались на корм овцам и лошадям, так что через три года осота как не бывало. Через столетие осот будут выжигать гербицидами, нанося непоправимый вред почве. Куда что делось…

Где могучий такмыкский народ, отстроивший за короткое время слободу, которой восхищался не только Радищев. А ведь кроме крестьянских забот у жителей была долгое время защита слободы от набегов кочевников. В 1693 году, например, после набега кочевников часть слободы сгорела. А в 1697 году татмыцкие казаки ходили в погоню за степняками и дошли до речки Черлака и урочища Атмаса. Слава Господу, что на нас никто не нападает! Кто бы нас защитил, если не приведи Господь, лавиной хлынули на наши дома воинственные племена. Многие 30 – 50 летние мужчины в Такмыке не работают, сидят дома домохозяйками, спят до упора, ослабли духом и телом, им в руки не то что ружье, тем более старинную пищаль, им палку не поднять.

На нас одна перестройка напала, в раз все орудия труда об землю, осиротела земля, обезлюдело заиртышье, в котором летом было народу больше, чем оставалось в деревне. Как тут не вспомнить пророческие размышления Александра Радищева, когда он писал другу «не дивись мой друг! на свете все колесом вертится. Сегодня умное, завтра глупое будет в моде. Земледелие умрет, орудия его сокрушаться, нива опустеет и бесплодно зарастет злаком, поселяне, не имея над собой власти, скитаться будут в лености, тунеядстве и разъедутся. Чуждо будет гражданам ремесло, торговля иссякнет, великолепные здания обветшают…».

Ну, кто будет спорить, что в этом коротком отрывке дан гениальный прогноз (а, может, диагноз!) безобразного состояния сельского общества конца 20 начала 21 века. В последнее время меня не оставляет мысль, что все мы находимся в родном селе как в изгнании. И только тогда возвратимся к естественной сельской жизни, когда земля снова станет рожать и табуны лошадей и стада коров вернуться на роскошные такмыкские луга.

Когда в 1763 году через Такмык был проложен Великий Московско-Сибирский тракт, непрерывным потоком, особенно зимой, шли обозы. На лошадях везли товары из Томска, Тюкалинска, Тары, Тяхты, Ирбита и даже из Китая и Нижнего Новгорода. Часто на лучших лошадях через притрактовые села с усиленной охраной везли в Россию сибирское золото. В Такмыке, в столице ямщицкого края, почти каждый дом был постоялым двором, и лошадей было около пяти тысяч. И сами жители через одного, занимались извозом: переваливали грузы на свои возы и везли их дальше. В середине 19 века уже две дороги прорезали слободу: через Тару в города Томск и Омск, а вверх по Иртышу ходили пароходы. Через село гоняли почту, шли ссыльные, по особым поручениям ехали чиновники. Ну и конечно двух именитых гостей запомнили через столетия. Так в 1868 году у переправы встречали торжественно Великого Князя Владимира Александровича, сына императора Александра III, брата последнего царя Николая II. Легенда живущая в Такмыке вот уже 140 лет гласит, что отъезжая из полюбившейся слободы Светлейший гость произнес быть здесь городу. Между посещениями двух именитых гостей Владимира Александровича Романова и Александра Васильевича Радищева прошло семьдесят лет. Но как далеко шагнул в своем развитии Такмык за эти семь десятилетий! (чем мы можем сейчас похвастаться, тема отдельного разговора). Если князь был приглашен в дом купца Дудикова и, откушав там чаю, поехал дальше, то опальный Радищев останавливался и ночевал в простой ямщицкой избе, сохранившейся до наших дней. Ее то и увозили ослепительным мартом 2005 года в Большеречье. Прошло уже пять лет, но почему так с годами саднит сердце о невосполнимой утрате, и, бывая в Большеречье, все больше склоняюсь к мысли, что не прижился Дом в другой местности, исчез из него дух времени, и стал он просто домом-декорацией в угоду новым веяниям. Скажут: подумаешь дом! Но по данным газеты «Семья» за тринадцать лет с карты России исчезли 11 000 сел и деревень. Еще 13 000 остались без жителей. Село – это семья. И дома – члены этой семьи. Если мы не хотим разделить участь 24 000 деревень, держаться надо за каждую избушку.

Послесловие

Я назвала своим заметки «Проезжая мимо». Не каждому дано, вот так на бегу оставить на века память в селе, будь ты хоть трижды знаменитым. Просто надо иметь сердце, просторное от зависти и обид. Гениально восхититься может только гений. Сердце наполняется верой, что не может красивое хлеборобное место не возродиться, иль, будто белая птица, вознесется белая церковь на углу взвоза, и выдохнет очередной именитый путешественник: - А красота-то какая!!!